Сергей Афанасьев
КАК ДЕЛАЕТСЯ ВЕЧЕР ПЕСНИ

Ленинград
1991

Наступила пора приоткрыть завесу, скрывающую от глаз искушенного (или не очень искушенного) зрителя, процесс вызревания очередного Вечера Песни, пустить ветер гласности по закоулкам закулисного мира подготовки, и предупредить тех, кто видит один лишь нарядный фасад здания, что существует еще много-много черных ходов, недокрашенных задних стен, и что лишь верхушка айсберга видна в зрительном зале в ту субботу, когда выходит на сцену Кузьмин и становится к микрофону, а большая часть ледяной глыбы остается втайне. В наше время открытости подобная келейность недопустима. Если Вы думаете, что вся та атмосфера, рождающаяся песнями, то грустными, то тревожными, то звонкими, то смешными, когда зал то электризуется тревогой, то разражается непреодолимым хохотом, обязательно должна была родиться, вы глубоко ошибаетесь. К этому приводит бесконечная цепь случайностей: несостоявшихся телефонных звонков, переругиваний, вычеркиваний , включений, оборванных пуговиц и первых струн, неожиданных появлений и совершенно непредсказуемых исчезновений.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Рождение каждого нового Вечера происходит, как это у нас водится, в муках. Надо пройти через горнило подготовки, чтобы все их почувствовать и осязать. Поэтому сначала о тех мучениках, которые то порознь, то собравшись вместе производят на свет эти пять или шесть часов владения музы песни, которую, кажется позабыли назвать каким-нибудь именем древние греки, хотя она наверняка сопровождала бога Аполлона. Итак, о людях.

ШКОЛЬНИКИ

Этот контингент исполнителей делает первые шаги в извлечении сладостных звуков из музыкального инструмента, именуемого гитарой, сопровождающего не менее божественное пение. Нельзя, однако, сказать, что шаги очень робкие. Школьник, новичок он или нет, обязательно проходит через чистилище прослушивания, где мудрые полубоги исследуют его греховные способности к пению и выносят вердикт или тело, в зависимости от устойчивости испытуемого к нервным перегрузкам. Нельзя не отметить то старание и прилежание, с которым полубоги по восемь раз выслушивают одну и ту же песню юного исполнителя, каждый раз давая ему благочестивые советы, сопровождаемые обнадеживающими оценками и наилучшими пожеланиями. Если школьник не сипнет, не падает на сцену в изнеможении, не произносит в микрофон нецензурных слов в адрес высокой комиссии, не заболевает гриппом или ангиной, не сходит сума или с трапа самолета в Вене в день Вечера, то он имеет право появиться на сцене.

Школьник обычно поет то, что ему нравится. Он еще, за редким исключением, не познал глубин теоретического песенного познания и не приобрел амплуа, по которому отличает зал старых знакомых. Да и с имиджем у него пока еще не очень, поэтому он просто берет гитару и поет. Но этот класс исполнителей ни на одном Вечере не представлял большинство. Большинство - это выпускники.

СТУДЕНТЫ МЛАДШИХ КУРСОВ

Это более искушенная часть исполнителей, которых уже знают в школе, и часто не только по Вечерам Песни, но также по выездам и походам. К репертуару они относятся уже более избирательно, нежели школьники. Возникающий имидж дает о себе знать. Иногда их прослушивают, если на это хватает времени, иногда для них достаточно заявки - они себя уже зарекомендовали. Постепенно уровень растет, и вот уже студент младшего курса превращается в студента старшего, а это уже совсем другое дело...

СТАРШИЕ СТУДЕНТЫ

Старший студент, в отличие от младшего, уже может на высоком идейно-теоретическом уровне, осознанно и взвешенно, обсуждать такие проблемы, как смена тональности в музыке Щербакова, музыкальный профессионализм или непрофессионализм различных авторов, повторение мелодий у Розенбаума, способы усиления эффектов многоголосия ("ты - вверх, я - вниз, остальные на месте") и другие. А то пообсуждает Щербакова, да и рыбу на его музыку напишет.

Старший студент отчасти уже закован в рамки амплуа, которое он не всегда пытается стремительно изменять, и многих из них зал встречает аплодисментами при появлении. Старший студент не всегда приходит на прослушивание и репетиции. Прослушивание ему вообще не нужно потому, что одной его заявки достаточно для того, чтоб его включили в список. Старший студент, бывает, появляется один, но нередко и в составе дуэтов, квартетов, ансамблей, а также и в оркестре.

ГРАНДЫ

Гранд почти никогда не приходит на репетиции. Он, обычно, занятой человек, обремененный или сложной работой, или поездкой в Хибины, или семейными заботами. Его подготовка к выступлению происходит в таинстве квартиры или он совсем не готовится, ощущая за плечами солидный опыт.

Гранда обычно ищут днем с огнем и находят, как правило, за два дня до Вечера, когда у него расписано все на неделю вперед, и он с большим трудом выкраивает два или три часа в субботний Вечер. Такова уж жизнь в нашем частично телефонизированном обществе - то забудут позвонить, то адресата дома не окажется, то АТС не работает.

ОРЛОВ

Если Вы в день Вечера или накануне увидите человека, который стремительно, но с явным чувством собственного достоинства двигается по школе, причем проходит мимо вас три раза за пять минут, а за ним тянется шлейф из десятка человек, которым он на ходу по очереди дает рекомендации и указания, можете быть почти уверены, что это Орлов, если он, конечно, не окажется Щепетковым или Кузьминым. На этот случай у Орлова есть опознавательный знак - борода, которую, по-видимому, Щепетков и Кузьмин не отращивают специально для того, чтобы их не перепутали с Орловым. Орлов - один из центров Вечеропесенного мироздания, но так как он движется быстрее всех остальных, в его орбиту легче всего попасть людям, имеющим отношение к Вечеру. Знайте, что почти все имеют счастье видеть Орлова благодаря его высокой подвижности, но очень редко случается такая встреча, когда он действительно необходим.

Ваш покорный слуга несколько лет решает чисто теоретическую проблему описания движения Орлова, и до сих пор не может найти ответа на вопрос, какая же функция лучше апроксимирует волновую функцию объекта: то ли функция Дирихле (но она разрывна в каждой точке и, казалось бы, не может описывать материальный объект, хотя это же Орлов!), то ли хитрое разложение по запаздывающим плоским волнам, которое, судя по всему, лучше должно соответствовать ситуации: "Везде был, но только что".

Орлов обычно проявляется везде и во всем, начиная с выступления на сцене и кончая распечатыванием бумажек, которые призваны отразить зрительские симпатии. На прослушивании и репетициях Орлов - мэтр в своей стихии. Это музыкальный гурман, своим чутким ухом улавливающий любой диссонанс в дуэте, вранье вечно ползущей четвертой струны, неверную тональность и много всякого другого, о чем никто из непосвященных в таинство песни никогда в жизни и не подозревает. Он всегда найдет ободряющие слова в адрес подзащитного: "Это никуда не годится!", " Здесь надо еще работать!", "Не слышу второго голоса...", "Не слышу гитары...", "Не слышу ничего", и только Бог знает, сколько еще советов найдется у мэтра. И всяко он появится на сцене, но обязательно в самый решающий момент, например, в финале. Впрочем, про Орлова можно говорить бесконечно, поэтому перейдем к следующей весьма значительной фигуре в нашем деле.

КУЗЬМИН

Конферанс - тонкое занятие. Кроме постоянного заглядывания в листок, чтобы не перепутать очередность, на долю конферансье также выпадает: а) иногда развлекать зал анекдотами, особенно когда очередной исполнитель затерялся и его ищут; б) раздавать значки, иногда и песенники, иногда подзатыльники, чтоб быстрее шевелились; в) ругаться с Орловым, Щепетковым, командой, которая делает запись и многими другими; г) организовывать традиции Вечеров (например, встречу на сцене Болгарова с Суркисом) и прочие. Если учесть, что Кузьмину еще приходится: участвовать в разработке общей концепции Вечера, давать советы по поводу организации сцены, составлять порядок выступления, делить выступающих по отделениям и иногда самому выходить на сцену в качестве исполнителя, можно легко понять, что без Кузьмина мы бы никуда не сдвинулись.

ЩЕПЕТКОВ

Щепетков - это бог зала. В его власти находится все техническое совершенство, которое делает человека, вышедшего на сцену с гитарой (или даже без гитары) хоть сколь-нибудь близким и понятным залу. Стоит Щепеткову махнуть мизинцем, и Вы вместо красного сделаетесь синим. Если на Вас зеленый костюм - можете представить, что из этого получится. В его власти прибавить громкость или убавить, если на сцене происходит что-нибудь не то. Если, кроме этого, вспомнить те полезные мелочи, которые Щепетков успевает сделать на этапе организации Вечера (на чем мы остановимся ниже), то становится понятным, что в пространстве Вечера Песни это фигура, рядоположенная Орлову и Кузьмину. Стоит, пожалуй, как-нибудь увековечить этот триумвират. Например, в живописном батальном полотне: Орлов с гитарой, Кузьмин с микрофоном, Щепетков с пультом. И все на конях. Кого только в качестве коней изобразить, непонятно.

ЛЮДИ

Нельзя обойти молчанием и тех людей, которые, не появляясь на сцене, обеспечивают жизнедеятельность Вечера и без которых, нет сомнения, он был бы блеклым и тусклым.

Во-первых, это осветители и техники. В их руках зал и сцена, собственно, все место действия.

Во-вторых, художники и оформители. Они придают сцене и залу своеобразный, неповторимый вид, характерный для каждого Вечера.

В-третьих, авторы газеты. Они позволяют окунуться в атмосферу песни еще до того, как вы попали в зал.

В-четвертых, программисты. Они берут на себя труд распечатать песенники и массу других бумаг, необходимых для Вечера.

И, в-пятых, те люди, о которых автор здесь не упомянул, в чем глубоко перед ними извиняется.

ОРКЕСТР

Об этом незабываемом эпизоде из жизни Вечера Песни также нельзя не вспомнить. Но говорить об их игре на Вечере в грубой прозе более, чем непочтительно, а процесса предшествующего автор никогда не имел счастья видеть. Поэтому приходится лишь коротко остановиться на людях, посвящающих немалое время тому, чтобы и в антракте звучала музыка со сцены, не прерывая течение Вечера ни на минуту.

РАЗВИТИЕ ДЕЙСТВИЯ

РАЗГОВОРЫ

Разговоры начинаются обычно сразу после очередного Вечера Песни.- Ну, что, на следующий-то год будем делать?- А як же?- Сделаем, только за ушами свистеть будет!- Ты-то будешь?- Дык. Только вот (сдам сессию, схожу в тройку, свожу единицу, кончу писать программу, обновлю репертуар, съезжу в Бразилию, защищу диссертацию, ... недостающее вписать), а там сразу.

К лету разговоры затихают, только иногда где-нибудь у костра или на квартире у Трофимова прорвется:- Вот это отлично войдет! Запомним для Вечера! Где-то к декабрю месяцу, когда все летние маршруты пройдены, анекдоты про них рассказаны по семнадцать раз, отлетели в прошлое слеты, кое-кого сманили осенние Хибины, про которые уже всем поведано, и не раз, разговоры возобновляются:- Ну что, будем делать?- Да без нас же сделают!- Да надо бы.- Вот только (сдам сессию, схожу в тройку, свожу единицу, съезжу в Польшу, обновлю репертуар, выучу французский, достану двенадцатиструнку, ... недостающее вписать)и сразу.

Потом музыкальная жизнь замирает. Студенты сдают сессию, остальные работают, кто-то занимается вообще бог знает чем, потом зимние походы, потом про них анекдоты, и тут уже не до разговоров. Тут уже надо действовать.

ОРГАНИЗАЦИОННОЕ СОБРАНИЕ

"На старте не задерживайтесь. Сразу набирайте скорость, иначе потом будет не наверстать." (из наставлений тренера по бегу на спринтерские дистанции)
Итак, пора разговоров приходит к концу. В среде появляется устойчивая точка зрения, что пора. Чуткие лидеры, понимающие малейшие движения в народных массах, тут же (недели через две-три) назначают дату собрания. И просят, чтобы все пришли. Приходит обычно Щепетков (куда же ему деваться, если он в школе работает?), Кузьмин (он очень занятой человек, но периодически любит куда-нибудь приходить). Орлова обычно не бывает, его волновой пакет чувствует, что время локализации еще не наступило. Приходит Менде с компанией девушек. Верниковский заглядывает. Бывает иногда и Резник.

Как правило, начинается все тронной речью. Произносят ее Щепетков и Кузьмин, причем обычно очень экспрессивно, перебивая друг друга, аппелируя к общественному мнению и непременно поминая Орлова (особенно, если он отсутствует. Его все очень часто поминают, когда он отсутствует).

Собственно, все остальное роли уже не играет. Тронная речь произнесена, и это главное. Прочее, как правило, состоит из беспрерывных разборок, кто чем будет заниматься и как это все вообще должно выглядеть. Это уже мелочи по сравнению с тронной речью. Что войдет в песенник (все равно войдет то, что подвернется), как будет выглядеть сцена (все равно будет выглядеть так, как бог на душу положит), кто будет выступать (все равно выступать будет тот, кто доползет до сцены) - это детали.

РАННИЕ СТАДИИ ПОДГОТОВКИ

Откуда ни возьмись вдруг объявляются исполнители, которые объединяются в дуэты, квартеты, секстеты и прочие массовые организации, включая Народный Фронт и Демократический Союз. Откуда-то прорезаются поющие школьники, о которых никто никогда не знал. Возникают желающие делать газету, оформлять зал, заниматься освещением, печатать песенник и прочие люди, которые собственно и превращают Вечер Песни в развивающееся действо. Выплывают сногсшибательные гости, которые "Ну просто пальчики оближешь...!". Из недр памяти и с магнитофонных записей объявляются песни, которые "если хорошо сделать, такая конфетка получится...!". В воздухе бродят идеи, как бы что-нибудь испортить, да так, чтоб весь зал надорвал животики. Все где-то собираются, о чем-то думают, что-то поют, как-то играют, почему-то вразнобой, и наконец, все вокруг просто полно ожиданием весны. И тогда невзначай, как первый подснежник из-под груды слежалых почерневших комьев, вырастает Орлов, который, оказывается, никуда и не пропадал, который вот он здесь, и всегда об этом помнил, и хочет сделать это, это, это... и еще черта в ступе, и все начинает крутиться, вертеться, бегать, прыгать с утроенной скоростью, и приходят в движение колесики, о которых никто и не ведал, и дело вступает в очередную фазу.

ФАЗА РАЗВИТОЙ ПОДГОТОВКИ (Второй этап перебранки)

На этой фазе что-то вдруг начинает определяться. Появляется эскиз сцены, и она обретает неповторимые очертания : или гостиной со столиком и самоваром (и непременно Воловиком за столом, попивающим чай), или подворотни, откуда должно появиться исполнителю и куда он обязан кануть после своего номера, или еще какое-нибудь обличие, которое пока, быть может, существует лишь в фантазии авторов. После седьмого прогона песни вдруг кажется, что Bерниковский не делал ничего в жизни, а только загонял в курятник всех без разбору или в порядке живой очереди, отрабатывая честно свои целковые; Жукова обращается писарем, а Резник - ну просто отец русской демократии, ну просто только что из Парижу, разве цилиндра не хватает.

По школе начинают бродить знакомые и подозрительные личности с гитарами, показывая друг другу аккорды песен и обмениваясь последними новостями о том, кто что будет петь и когда появится Орлов. Выясняется, что решен вопрос об эмблеме Вечера, и вот теперь он, наконец, обрел полную законность: эмблема для него все равно, что паспорт для гражданина СССР.

Но все это еще разгон. Еще звонят по три раза на неделе грандам, которых дома не застать, еще не открыт зал, еще не нарисована сцена, еще, еще, еще...

И вот тут наступают

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ПОДГОТОВКИ

Щепетков садится за пульт, и это значит: "Ну вот и все. Дружок, не позабудь открыть кингстоны." На дворе темно, а жаждущие порепетировать на сцене с микрофоном только собираются. Прибегает некто из компании, занимающейся оформлением сцены и сообщает, что на то место, где по замыслу должен быть розовый цветочек, наступили грязным вибрамом. Минутное совещание, и розовый цветочек превращается в черную кошку.

Микрофоны сначала не работают - это у них такая привычка. Зал превращается в светский салон, где встречаются люди, которые не виделись год, а может, больше, кто-то колдует над микрофонами, кто-то крутит софиты, кто-то перебирает струны. Наконец микрофоны заработали. Тут же появляется Орлов и, после непродолжительной серии разборок, все занимает свои места: Щепетков - за пультом, Орлов - в зале, испытуемый - на сцене. Дальнейшее описано выше. Не будем повторяться.

В то время, пока Орлов и присутствующие специалисты наставляют исполнителя и друг друга на путь истинный , по школе почти из каждого кабинета и из каждого коридора доносятся чудные звуки песен. Пройдя по одному этажу, можно из шестидесятых попасть в восьмидесятые и назад. А еще от ранчо дяди Билла прямо в деревню Непутевку, откуда продолжить путешествие по направлению к Орли вместе с желтым чемоданом. Такова география жанра.

В десять вечера Щепетков выключает микрофоны и говорит: "До завтра, дорогие товарищи!". Но не то в последний день перед Вечером. Орлов, было дело, чуть не ночевал там. Кузьмину пришлось брать таксо. Болгаров поехал в неизвестную сторону. Ну, Воловику было проще. Потому что есть еще одна проблема.

БОЛЬШОЙ ПАСЬЯНС

Кто, что и в какой момент будет петь. Берется список исполнителей. Кузьмин с Орловым (а раньше, бывало, и Воловик заглядывал) и начинают.- Ну, что, этому только три.- Да куда три, и так семьдесят два выступления. Двумя обойдется. Он и в дуэте, и в квартете, и в ансамбле, еще и сам поет. Пусть другим даст.- Так они заявляли две песни во второе.- Во втором мест уже нет. Оно и так с перебором на час. В первое поставим.

У составления графика есть свои законы, которые здесь не излагаются, дабы не обременять читателя лишними подробностями. За это время и состав выступающих и их очередность успевают три раза поменяться.

Даже в последний момент с далекого Кольского может придти весть, что Суркис, наконец, возвращается.

ДЕНЬ ВЕЧЕРА

Описывать языком грубой прозы само священнодействие бессмысленно. Суета вокруг этого дела, однако, лишь возрастает. За последний день приходится раза три переписывать список выступающих, и менять их очередность, ибо выясняется, что тот не пришел, другой заболел, третий охрип, а вместо них возник кто-то еще, что-то никак не лезет в первое отделение, но прекрасно вписывается в третье. Что наконец объявились гости, от которых две недели не было вестей. Что...

Ручка Кузьмина ходит по списку, рука Щепеткова по пульту, а Орлов самолично ходит по школе. У кого-то нет гитары, но уж их обычно на Вечере хватает. Кто-то забывает текст песни и срочно клеит листок на деку, чтобы в случае чего... У кого-то еще не пришел партнер, у кого-то он уже пропал. Собирается оркестрик и что-то вполголоса играет .

И вот зал наполнился, о свободных местах нечего и говорить. Хорошо бы пролезть в двери. А то можно ведь и не втиснуться. Время пришло. Но вот на сцене появляется импозантный Кузьмин в тройке, будто только что из Брюсселя или из другой отдаленной провинции, и...